Огромное количество недоразумений, связанных с философско-этическим антинатализмом, проистекает лишь из одного простого непонимания: люди полагают, будто бы философско-этический антинатализм (далее ФЭА) — это движение. Но в действительности ФЭА движением не является. ФЭА существует в мире как философско-этическая позиция.
С этим связана пара важных вещей.
Во-первых, это означает отсутствие особой необходимости гнаться за количеством сторонников. Приятно ли сторонникам ФЭА увеличение их количества? Пожалуй, что да. Но критично ли это увеличение? Пожалуй, что нет. И в любом случае, на выбор бездетности распространение ФЭА влияет очень мало. Подавляющее большинство людей принимает репродуктивные решения исходя из представлений о том, какое влияние эти решения окажут на качество именно их собственной жизни. Кроме того, если человек очень захочет деторождения, он всегда может просто-напросто сменить свою позицию, даже если ранее был антинаталистом строгих взглядов. Что будет очень легко, ведь пронатализм в социальной среде доминирует, и сторонников у него (в т.ч. именитых философов-этиков) очень много, ну а пронаталисты примут бывшего антинаталиста с радостью, если не с почестями.
Во-вторых, тот факт, что ФЭА не является движением, означает отсутствие особой необходимости переубеждать и вообще участвовать в дискуссиях (если речь, конечно, не идёт о чём-то вроде философского мероприятия, на котором появляются именно ради этого). Есть настроение пообщаться + располагающий к себе собеседник? Возможно, диалог и состоится. Нет? Тогда тем более необязательно: не настолько это и нужно. Всё равно в подавляющем большинстве случаев никто никого не переубедит, а время и усилия будут потрачены. К тому же, подавляющее большинство желающих поговорить с антинаталистами хотят как минимум персонального внимания и эмоционального обслуживания, а как правило — банального самоутверждения (либо имеют иные неприглядные мотивы). Ну а подавляющее большинство споров — это всего лишь конкурс «Кто кого перекричит/обставит/изнурит». Таким образом, участвовать во всём этом исключительной нужды и нет. Интеллектуально развитые люди обычно способны самостоятельно знакомиться с информацией, фильтровать шлак вроде глупых инсинуаций и делать выводы. А интеллектуально неразвитые, скорее всего, всё равно вновь вернутся к этическому мейнстриму через какое-то время. (Что, разумеется, не является заявлением, будто бы сторонники ФЭА развиты, а его противники — нет.)
Желания антинаталистов индивидуальны. Один хочет одно, другой другое, третий третье, четвёртый четвёртое, пятый пятое. Конечно, есть вещь, которая не нравится (почти) никому — появление в мире новых чувствующих существ, особенно людей. Но интересно то, что практически все довольно быстро понимают: ярым распространением антинатализма тут практически ничего не добиться (1), и более того, его пропаганда вызывает его отторжение. Множество людей могут выбрать бездетность, если они решат, что бездетность — лучший выбор непосредственно для них самих. Но тогда они, скорее всего, примкнут к чайлдфри, а не к антинатализму. (2)
В чём цель антинаталистов? Слышать подобное немного странно: а если бы речь шла о сторонниках какого-нибудь категорического императива, такие вопросы столь же часто с той же подозрительностью задавались бы? Вероятно, нет. Но почему же такую реакцию вызывает антинатализм? А ведь наши воззрения как таковые много старше не то что Шопенгауэра (дедушки современных вариаций антинатализма, но и только); антинаталистская позиция старше и упомянутого кантовского категорического императива, — да что уж там, (прото)антинаталистские высказывания можно встретить ещё в памятниках из седой древности. Однако за всю человеческую историю скорее не сторонники мейнстримной этики имели большие проблемы из-за антинаталистов, а, напротив, антинаталисты имели огромные проблемы от рук сторонников этического мейнстрима — как это случилось с южными французами альбигойцами, которых «добрые католики» в порыве праведности заживо жгли на кострах.
Разумеется, людей, реагирующих опаской, испугом и даже резким негативом, в каком-то смысле несложно понять. В массовой культуре процветает подача детности как добра, а добровольной бездетности как зла, избравших детность — как достойных людей, избравших бездетность — как людей дурных. Но массовая культура — это та музыка, которой дирижируют верхи, и они дирижируют ею в нужной для себя манере. А массы? А массы и их благополучие для верхов по меньшей мере второстепенны.
Антинатализм отнюдь не ведёт речи о том, что этика неважна. Мы не отрицаем этику, мы сами её часть. Из того, что этика, которая навязывается элитой их холопам, является инструментом управления «пасомыми» (3), ещё не следует, что этика — в принципе бессмысленная глупость. Благополучие чувствующих существ имеет значение. Вы имеете значение, другие субъекты вокруг вас имеют значение. Этика значима. Но то, что внушается верхушкой и всем тем, что ей подконтрольно (СМИ, масскульт и т.д.), есть смысл воспринимать критически.
Не настолько редко встречается мнение, что антинатализм — это коварный план Запада по истреблению россиян. Что ж, см. абзацы выше. Ну а кроме того, это ещё и довольно забавный конспирационизм. Запад настолько коварен, что беспроблемно позволяет антинатализму существовать в собственных обществах в бОльших масштабах и при большей свободе, чем в той стране, которую этот самый Запад замыслил таким образом заставить вымереть!
Наша позиция в вопросе начала бытия субъекта универсальна, но это ещё не значит, что мы намерены лезть в чужую частную жизнь. Мы просто считаем, что именно наша позиция верна. Разумеется, мы по определению придерживаемся мнения, что правы мы, а пронаталисты неправы, но это отнюдь не подразумевает, что антинаталист должен давить на всякого, кто не является другим антинаталистом.
Мы не навязываем своих воззрений. Может быть, кто-то и прикрывается антинатализмом ради троллинга всех подряд, такие случаи иногда бывают, но наша этика отнюдь не призывает к подобному поведению. Мы не отрицаем, что пронаталисты имеют право на свои воззрения. Пронаталисты — это такие же люди, как мы, но поборники иных взглядов. Что не подразумевает, будто бы они монстры, чудовища, глупцы, дегенераты и вообще всячески хуже нас. Да, наши с ними воззрения в очень важном вопросе различаются в корне. Но разница воззрений — это (практически) неизбежное явление в человеческом обществе.
Есть ли смысл в существовании антинатализма? О да! Смысл есть, и смысл велик. Едва ли кому-то хотелось бы жить в мире, где пронатализм господствовал бы безраздельно. Вероятно, некоторым доводилось слышать о мысленных экспериментах из демографической этики, где фигурирует теоретический мир, до предела наполненный людьми, уровень жизни которых настолько низок, что лишь на самую малость выше уровня, когда человек считает свою жизнь уже просто не стоящей проживания. Мир огромнейшей человеческой популяции, влачащей жалкое существование. Все мы понимаем, что это был бы крайне дурной мир — и антинаталисты, и пронаталисты. Но при некоторых предпосылках тот мир логически выходит очень благим местом, несмотря на все страдания бессчётного количества его жителей, выживающих на грани (и обоснование, почему такой мир всё же плох — давно известный в этике вопрос). Но мир, подобный тому, мог бы быть реальностью на самом деле. История не знает сослагательного наклонения — антинатализм всё-таки существует в нашем мире очень давно — но, тем не менее, кто знает, что случилось бы, если бы и в реальности существовал лишь только пронатализм. Кроме того, мир, подобный вышеописанному, ещё может стать реальностью, учитывая ненулевую возможность создания сверхмощного автономного искусственного интеллекта. То есть, в настоящий момент благодаря неабсолютной власти пронатализма люди имеют возможность ограничиваться тем количеством детей, которое сами считают нужным, а не порождать их сколько только возможно. В перспективе же у человечества снижаются шансы на кромешную антиутопию планеты, где всем управляет искин, репродуктивно-этически не знающий ничего, кроме одной лишь установки на пронатализм. И нет, искин с разносторонней осведомлённостью о репродуктивной этике едва ли стал бы массовым убийцей; антинатализм не поддерживает подобных методов. И масштабнейшей проблемой учитывающего антинатализм искина скорее стала бы способность (мульти)вселенной порождать условия, где может далее зарождаться ощущающая жизнь, а его целью — предотвращение возникновения всё новых универсумов.
(1) Хотя в плане животных некоторое место для разумного и этичного активизма остаётся, общество давно пришло к сравнительно антинаталистским позициям относительно домашних питомцев — не всегда и не для всех, но только фанатики сейчас ратуют за миллионы погибающих на улицах кошек и собак, тогда как большинство прогрессивных людей выступают за их стерилизацию и контроль роста численности. Ну а эффективные альтруисты принимают во внимание мягкие антинаталистические позиции, обсуждая возможности и перспективы облегчения страданий животных в дикой среде.
(2) Потому что чайлдфри — это очень демократично. По сравнению с ФЭА, чайлдфри не только намного проще стать — чайлдфри ещё и намного проще остаться. Антинаталист может не участвовать ни в каких диспутах, но хотя бы для самого себя он должен понимать этические обоснования своих воззрений и понимать, почему ошибочны доводы пронатализма — при том, что сторонников пронатализма несравненно больше, чем стронников ФЭА, а некоторым из них верхи ещё и платят за продавливание пронаталистских позиций, ведь миллионы полуголодных людей, едва ли не на всё готовых, лишь бы прокормить себя и семью, — это очень выгодно для большинства элит. В чайлдфри-позиции же всё зависит (главным образом) от того, чего лично вы желаете и что лично вы выбираете. Хотите детей — (при наличии условий) рождаете детей. Не хотите детей — и не рождаете, отправляя агитаторов заниматься своими делами. Потому что это — ваше частное дело. Даже не классическая, а этическая чайлдфри-позиция — очень демократичная вещь, очень доступная, имеющая несравненно более высокие шансы быть понятой. В отличие от этической позиции «всякое начало бытия ощущающего субъекта этически негативно», которую ввиду эволюционных особенностей человека сложно воспринять, которую не слишком просто сохранить, и которая является универсальной позицией в вопросе начала бытия субъекта, а не позицией по поводу вашей собственной репродукции. (И даже чайлдфри любого характера — это лишь небольшой процент людей, ну а антинатализм не может быть распространённым и настолько.)
(3) Это выражение «пастырей». Мы бы до такого даже не додумались.