Слова Алены Водонаевой о «рожающем быдле» вызвали вполне понятную резкую реакцию – но, возможно, нам стоило бы реагировать на болезненную пустоту этого высказывания не руганью (ее в этом мире и так достаточно), а чем-то добрым и правильным, что могло бы эту пустоту заполнить и исцелить.”
Например, недоумением по поводу все еще не самоубившихся антинаталистов?
Такое отношение к людям – и особенно к материнству – несомненное зло.
Жаль только, не о материнстве вообще Водонаева так отозвалась, а лишь об отдельных его подмножествах.
Или мы будем считать, что практически любое материнство свято; родила и на помойку не выбросила – получила нимб над головой?
Впрочем, оставайтесь с нами – и вы узрите, что это лишь первая из совершённых подмен.
Но иногда важно относиться ко злу не как к врагу, которого надо уничтожить, но как к болезни, которую нужно диагностировать и исцелить.
Интересно, а самим осененным церковными наградами как понравилось бы, если бы злом или болезнью назвали те взгляды, которые поддерживают они?
Враждебное отношение ко многодетности – реальность
Правда, о многодетности вообще в оригинале речи не шло.
поощрение рождаемости предполагает преодоление не только экономических, но и психологических, даже мировоззренческих трудностей.
Например, досадных помех в виде этой нашей этики антинатализма.
Негативная реакция на меры властей по поддержке семьи и рождаемости ожидаема
Однако никак не более ожидаема, чем позитивная реакция на все это со стороны прокремлевских. Вот уж что было предопределено!
Конечно, кто-то вообще с огорчением смотрит на все деньги, достающиеся не ему; но есть и более глубокие причины. И среди них стоит назвать негативное отношение к жизни как таковой – то же самое, которое стоит за алкоголизмом или другими формами саморазрушительного поведения.
Есть отношение к жизни как уже длящемуся процессу, а есть отношение к ее началу. И путать эти две вещи не следует.
До того, как взгляды кристаллизуются в идеологию, они просто носятся в воздухе в виде какого-то неясного настроения, смутного, но в то же время достаточно влиятельного, чтобы определять слова и поступки людей.
Это, кстати, лучшая часть статьи. Это прогресс! Без иронии. По крайней мере, антинатализм не объявляется происками вражеских правительств. Тогда как большинство наших ненавистников, к сожалению, будто не в силах представить себе, что люди могут пройти самостоятельный путь к нашим воззрениям.
Вполне вероятно, Алена Водонаева не слышала термина «антинатализм» и уж тем более не является сознательным адептом этой доктрины; но она, конечно же, далеко не первая в своей враждебности к материнству.
Как мило!
Антинатализм и враждебность к материнству – не одно и то же!
Мы считаем, что материнство, как и всякое другое создание любых чувствующих существ, – вещь несколько менее этически однозначная, чем провозглашается традицией. Но приравнивать эту позицию ко враждебности – большая натяжка.
На Западе есть уже сложившаяся философская школа, которая полагает, что роды – это неправильно.
“На Западе”. Как будто у нас философов-антинаталистов нет. Есть! Но часто вынуждены сидеть в чулане. Чтобы не сидеть где-нибудь еще.
Нет, насчет “где-нибудь еще” – это, конечно, утрирование (наверное). Но карьере открытый антинатализм, мягко сказать, не очень поспособствует. Здесь вам не там! Хотя даже там не совсем усыпан розами путь академического антинаталиста.
Философы-антинаталисты исходят из того, что человеку лучше не рождаться на свет.
Лучше не рождаться далеко не только человеку, а вообще кому и чему угодно, если эти кто/что угодно способны ощущать.
(Есть еще т.н. экологический антинатализм, – и вот там да, только о человеке речь. Они действительно антиантрописты. Но у нас всего лишь есть добавочные экологические аргументы, и на этом все. Потому что начало бытия рассматривается КАК УНИВЕРСАЛИЯ.)
Трудно понять, почему люди, которые полагают небытие благом, продолжают быть, выдыхать углекислый газ, писать книги, преподавать в университетах
1. ИЗНАЧАЛЬНО не быть мы считаем благом. Как кто относится к уже возникшей жизни – вопрос другой (разные люди по-разному, и в разное время по-разному).
2. Но мы прониклись доводами именитого богослова и теперь посыпаем голову пеплом. Какое низкое коварство – продолжать быть и продуцировать углекислый газ! А некоторые при этом еще и труды ученые пописывают да лекции в вузах почитывают!
но, возможно, они претерпевают эту жизнь именно затем, чтобы убедить других больше не приводить в мир обреченных на страдания и смерть детей.
Антинатализм есть этика, основанная на значимости страдания – и на сострадании другим. (В конце концов, сам приверженец антинатализма уже был рожден – и никогда уже не будет нерожденным. Антинаталист может мечтать, чтобы его изначально не существовало, но для самого антинаталиста – всегда уже слишком поздно, поскольку жить и умереть – отнюдь не то же, что не рождаться вовсе.)
Антинаталисту, тем не менее, вовсе не обязательно присоединяться к какой-либо альтруистической деятельности, противодействующей чьему-то страданию (хотя многие этим и заняты в том или ином виде). Антинаталист и так противодействует чужому страданию, сам по себе, пассивно, – ведь он навряд ли станет порождать новых существ, которым придется страдать. Однако даже самый безресурсный антинаталист, который, хочет он того или не хочет, не смог бы активно помочь кому-то еще, – поможет миру больше, оставаясь живым, а не отправляясь в могилу.
Даже если кто-то, фигурально выражаясь, всю свою жизнь был не в состоянии слезть с печи, как Илья Муромец до тридцати лет и трех годов, – в какой-то момент что-то может стать иным. Мир меняется – и быстро – и некая возможность встать и идти может появиться однажды. Также не исключено обнаружение чего-то ранее неоткрытого и неизведанного в самом себе. Или же возникновение перспективы применить что-то ранее неприменяемое (как человеку с талантом к фотографии было бы трудно применить свой дар до появления доступных фотоаппаратов). Но даже если не учитывать подобные маленькие чудеса.
Если бы ситуация была такова, что чем больше антинаталистов, тем меньше антинаталистов, антинатализму пришлось бы худо. Но кто захочет ослаблять свои высоко ценимые, часто тяжело выстраданные воззрения, убивая их верного сторонника?!
Не тот, кто все еще может терпеть ничтожество и горести жизни.
Чтобы поддержать антинатализм, вовсе необязательно ни убеждать других людей отбросить их собственные давно поддерживаемые воззрения (что, кстати, чаще всего контрпродуктивно все равно), – ни, тем более, непременно публиковать труды и преподавать в вузах.
Чтобы поддержать антинатализм, достаточно просто быть гражданином-антинаталистом.
А это требует того, чтобы продолжать быть.
Если только для человека еще возможно продолжать.
Жизнь обладает негативной ценностью, она не стоит того, чтобы быть прожитой – настроение, которое не раз возникало у людей и в прошедших веках.
Ну вот опять. Сколько раз нужно это повторить, чтобы подобные заходы прекратились?!
Жизнь, стоящая начала, и жизнь, стоящая продолжения, – НЕ ОДНО И ТО ЖЕ.
Далеко не!
За этим настроением стоит определенная картина мира – мир зол и бессмыслен, он либо сотворен злым божеством, как у гностиков, либо возник как-то сам собой и случайно породил страдающую жизнь и сознающий эти страдания разум – как у современных антинаталистов.
Среди наших антинаталистических современников, кстати, и сейчас есть верующие – и вовсе необязательно в злого демиурга. Мейнстримное христианство продолжает ставить особо рефлексирующих людей перед некоторыми вопросами, которые не слишком просто разрешить.
Верующих попросту довольно мало среди нас, поскольку от них обычно требуется доверяться священничеству, – ну а те наверняка уж как-нибудь да пресекут излишне дерзновенный мыслительный процесс.
Это уныло-враждебное отношение к жизни довольно широко распространено и у нас – хотя мало кто выстраивает на нем сложные философские системы. Человек может не рационализировать, почему дети вызывают у него такую неприязнь
Шарман, шарман. Теперь уже антинаталистские настроения связываются с тем, что дети вызывают неприязнь!
Антинатализм – это не чайлдхейт (вот так сюрприз). Время от времени дети вызывают раздражение, наверное, у всех, включая их же собственных родителей. Возможно, у кого-то даже есть какие-то свои тараканы на детскую тему. Но вообще, антинатализм связан с состраданием к рожденным. Возможно, с некой печалью по поводу их рождения. Но не с неприязнью к новым невинным существам, имевшим несчастье появиться в этом безжалостном ужасающем мире.
если мы заглянем в его душу, мы найдем там тоску и отчаяние, которая иногда прячется за демонстративным потреблением
По правде сказать, нам даже пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить кого-то из антинаталистски настроенных людей, отдаленно подходящего под это описание. Вспомнили несколько дам, любящих красиво одеваться и пользоваться косметикой, но это же едва ли оно. Кто-то любит поездки, но это тоже вряд ли оно. Зато кого вообще не пришлось напряженно вспоминать – так это людей, потребляющих скромно. Кто-то сторонник минимализма. Кто-то не хочет загрязнять нашу среду. Кто-то приверженец дауншифта. А кто-то передает средства на благотворительность, и деньги у него – как мед у Винни-Пуха: когда они есть, их уже нет, ибо они уже куда-то пожертвованы.
Понятно, что человек с таким восприятием жизни будет с острым раздражением реагировать на чужое счастье – и материнство особенно.
Это было особенно прекрасно. Инсинуации так инсинуации!
Такое отношение к жизни можно порицать, и заслуженно
Спасибо сердечное, господин богослов.
Мы к этому непременно вернемся.
но важнее указать на его альтернативу, на то здоровье, которое противостоит этой болезни.
Уважаемый Сергей Худиев, Вам никогда не говорили, что патологизация оппонентов – это, мягко говоря, некрасивый прием?
Грязный, прямо скажем.
Но отчего-то наши православные друзья так любят им пользоваться!
(Кто не в курсе: те же организованные пролайферы Чеснокова (да-да, Чеснокова из Института пронатализма), эти прославленные православные деятели, президентскими щедротами проплаченные, – те и вовсе с удовольствием разоряются о том, что женщины, делающие аборт, суть психопатки. Ну а местечковые доабортные консульташечки и прочие вахтерши, упиваясь своей маленькой властью над другими людьми, счастливо стоят на плечах этих прорежимных гигантов.)
Это сознательное принятие жизни как огромной позитивной ценности, которая заслуживает признания и благодарности. Быть живым – хорошо
В сотый раз: антинатализм говорит не о том, что продолжать жить – в общем случае плохо. Речь о том, что ЛУЧШЕ НЕ НАЧИНАТЬ БЫТЬ. ИЗНАЧАЛЬНО НЕ РОЖДАТЬСЯ.
как хорошо и приводить в мир новую жизнь. В истории нашей цивилизации такое отношение восходит к ее библейским корням – мир сотворен благим Богом, и творение «хорошо весьма», а люди наделены Его образом и драгоценны в Его глазах. Жизнь остается фундаментально благим даром несмотря на то, что мы живем в поврежденном грехом мире.
В особенности Екклесиаст, помнится, ну до того рождением восхищался! Прямо-таки воспевал восхитительность начала бытия, противопоставляя его тому, насколько же это ужасно – никогда не родиться и не увидеть солнца!
Зло и страдание в конечном итоге будет преодолено, и Бог непременно достигнет Своих благих целей – потому что Он любит Свое творение и ведет его к вечной радости.
Вполне возможно, страдание и будет преодолено, да только вряд ли это случится, если сидеть на седалище и ждать у моря погоды в виде неких подарков от каких-либо мифических существ.
Скорее страдание будет побеждено по причине расцвета трансгуманизма и трансгуманистически направленной науки и технологии – при условии опережающего социального развития. Но оно-то – опережающее социальное развитие – навряд ли состоится, если цепляться за средневековье и отвергать социальный прогресс.
*Не потому ли, интересно, некоторые адепты РПЦ уже организовали небольшой движ по борьбе с “дьявольщиной” трансгуманизма? Потому как почтеннейшая РПЦ боится движения вперед и жаждет монополии на избавление от страданий?*
Однако разделять позитивное отношение к жизни может и человек лично неверующий – как и уныние, надежда может не продумывать своих оснований.
Особо не продумывать – это, конечно, своего рода столп!
люди – это самое ценное, что есть в мире, и любые другие ценности имеют значение только по отношению к ним.
Это совершенно жуткий спешицизм.
“Мнимое бесправие животных, заблуждение, будто наши деяния относительно их не имеют нравственного значения, или, говоря языком морали, будто перед животными не существует никаких обязанностей, в этом проявляются возмутительные грубость и варварство.”
— Артур Шопенгауэр
Мать, держащая своего ребенка на руках, совершает самый великий подвиг и самое великое открытие – и это достойно ликования, восхищения и благоговения.
Ни больше ни меньше.
Хотите совершить самый великий подвиг, дорогие женщины? Хотите обставить Софью Ковалевскую и Марию Кюри? Хотите быть достойными ликования, восхищения и благоговения? В РОДДОМ!!!
Жизнь стоит того, чтобы быть прожитой.
Во многих случаях это верно. А вот делать вид, что антинатализм утверждает обратное, – это подмена.
Даже крайне строгий бенатаровский антинатализм утверждает, что всякая жизнь не стоит начала, но при этом многие жизни стоят того чтобы быть прожитыми.
И, возможно, нам стоит уделять больше внимания не обличению зла – а прославлению добра.
Изначально мы были намерены ограничиться двухчастным комментарием, многоуважаемый Сергей Худиев. Но Вы так часто обращались к этой теме, что она все-таки заслуживает третьего поста.
Да и Господь Ваш, говорят, любит троицу.
Так что… Тo be continued.